1 Как пример такой, ничем не аргументированной, гипотезы позволю себе привести утверждение В. Пархоменко, якобы ролью хазарского капитала «в значительной мере обусловливался весь строй Киевского государства с его ростовщичеством, рабовладением, беспощадным отношением власти и верхов социальной лестницы к народным массам — смердам и эксплуатацией их, с отчужденностью власти от населения и т. п. Этот капитал, интернациональный по существу и испытывавший время от времени национальную модификацию, не мог создать национального государства, и неудивительно, что Киевская держава была так плохо спаяна, так непрочно стояла и так легко пала под ударами татар, литовцев и поляков» (В. Пархоменко, Киевская Русь и Хазария. Slavia VI, 1927—28, с. 387). С одинаковым правом, т. е. столь же бездоказательно, можно было бы высказать это утверждение о роли, скажем, печенежского, а, во всяком случае, с большим правом о значении греческого или варяжского капитала. При отсутствии достаточных предварительных знаний об экономической конструкции хазарского быта, во-первых, и о внешней стороне русско-хазарских связей, во-вторых, высказывание утверждений вроде приведенного нужно считать еще преждевременным.
Однако нельзя спорить против того, что именно Хазария положила первые основы государственности среди восточных славян в южной России. Вспомним, что уже первые страницы начальной летописи относят начало хазарской власти над Киевом к легендарной древности (по смерти основателей города — Кия, Щека и Хорива); что исторический рассказ летописи о начале русской земли под первым своим, 859 годом начинается с упоминания о разделении Восточной Европы на две политические области: северную, платящую дань варягам, и южную, подчиненную хазарам; что одно из древнейших произведений русской письменности наделяет киевского князя Владимира титулом кагана; что в середине Х века Киев еще был известен в Византии под своим хазарским именем «Самбат» (т. е.